Порог [С предисловием] - Урсула Ле Гуин

— Он вне опасности, — сказала врач. — Идите и хоть немного поспите.

— Они собираются продержать тебя здесь еще денек.

— Знаю, — сказал он, удобно вытянувшись на жесткой и высокой кровати, предпоследней в ряду. — Я все равно чувствую, что пока не в состоянии встать на ноги.

— Но вообще-то ты как? Ничего?

— Вполне. Посмотри, как они меня всего обвязали. Нет, показать не могу, эта одежка на спине распахивается, как-то неприлично. Но я прямо-таки весь обмотан бинтами, как мумия. И не успеешь проснуться, как тебе тут же дают таблетку.

— Из-за того, что ребро сломано?

— Одно сломано, в другом трещина. А ты-то как?

— Я хорошо. Слушай, Хью, они тебя спрашивали, ну, понимаешь, о том, что случилось?

— Я просто сказал, что ничего не помню.

— Это хорошо. Понимаешь, если бы у нас истории получились разные, они могли бы что-то заподозрить.

— Так что же с нами случилось?

— Мы путешествовали автостопом по лесистой местности, и какие-то сволочные парни избили тебя и убежали.

— А что, так и было?

Он видел ее неуверенность.

— Ирена, я действительно все помню.

Она улыбнулась, но опять неуверенно:

— Я думала, тебе совсем затуманили мозги этими пилюлями.

— Это тоже немножко есть. Просто все время спать хочется. Мне кажется, что некоторых вещей… Я не знаю, например, как мы добрались до порога. Мы наконец вышли на нужную тропу?

— Ну да. Но к этому времени ты уже почти ничего не соображал. — Она накрыла его руку своей. Оба стеснялись других людей и беспокойно-озабоченной обстановки больничной палаты — полуодетых, с забинтованными головами, с голыми ступнями, торчащими из-под одеяла, мужчин в постелях, спящих или глядящих на них; приходящих и уходящих посетителей; работающих на трех разных программах телевизоров и радиоприемников; и запаха смерти и дезинфекции.

— Тебе сегодня нужно идти на работу?

— Нет. Сегодня все еще понедельник.

— О Господи!

— Послушай, Хью.

Он улыбнулся, наблюдая за ней.

— Сегодня утром я заходила к твоей матери.

Минутку помолчав, он спросил каким-то рассеянным тоном:

— Она в порядке?

— Когда вчера вечером я позвонила ей, знаешь, она, похоже, не очень хорошо меня поняла. Она все спрашивала, кто я такая, а я сказала, что мы вместе с тобой путешествовали; знаешь, она все спрашивала и спрашивала одно и то же… Она очень расстроилась. Было уже поздно и все такое. Мне не следовало звонить. Поэтому, когда сегодня утром они меня сюда не пустили, я подумала, что мне следует пойти к ней. Похоже, она не поняла, что ты здесь, в госпитале.

Он ничего не говорил.

— Ну и она…

— Она набросилась на тебя, — сказал он с таким невероятным, еле сдерживаемым гневом, что она заторопилась:

— Нет-нет, что ты — только она, похоже, не понимала. Ну я и сказала ей, что тебе нужна кое-какая одежда и что-нибудь еще. Я думала, что она захочет сама отвезти все тебе, понимаешь? Она ушла и вернулась с чемоданом, он у нее был, по-моему, собран заранее, сейчас он лежит в машине, я его тебе оставлю. Я… Ну, она как бы всучила его мне у самой двери и сказала: «После этого ему нет никакой необходимости возвращаться сюда», и она… она захлопнула… Я ничего не могла сделать, мне оставалось только уйти. Что она имела в виду — «после этого»? Я, должно быть, что-то не то сказала, и она не поняла меня, и я не знаю… не знаю, как все это теперь исправить. Прости, Хью.

— Нет, — сказал он и зажмурился. Потом перевернул руку ладонью вверх и сильно сжал пальцы Ирены. — Все нормально, — сказал он, когда наконец смог говорить. — Это значит, живи где хочешь.

— Но разве она не захочет, чтобы ты вернулся домой? — сказала Ирена с отчаянием и тревогой.

— Нет. Да и я этого не хочу. Я хочу быть с тобой. Я хочу жить с тобой. — Он сел и приблизил к ней лицо. — Я хочу найти квартиру или что-нибудь в этом роде, если ты… у меня в банке есть кое-какие деньги, если этот чертов госпиталь их все не сожрет… если ты…

— Да, хорошо, слушай. Я как раз хотела тебе сказать. После того как я побывала у нее, здесь все еще были неприемные часы, поэтому я поехала на Сорок восьмую улицу. В утренней газете было одно объявление. Знаешь, дом в районе Хилсайд. Условия неплохие: двести двадцать пять в месяц со всеми удобствами. И вправду хорошо — ведь там до центра всего минут десять. Я прямо туда и поехала. Квартира с гаражом. Я так или иначе ее сниму. Уже дала расписку. Я не могу вернуться туда, где жила раньше.

— Ты хочешь, чтобы мы там поселились вместе?

— Если этого хочешь ты. Место очень приятное. И соседи тоже. Они тоже не женаты.

— Мы женаты, — возразил он.

На следующее утро они вышли из больницы вместе. Снова лил дождь, и она была одета в красный потрепанный, покрытый пятнами плащ, а он — в грязную кожаную куртку. Они вместе сели в машину и уехали. По одной из множества дорог, ведущих в город.

Вл. Гаков

Суть всякого воображения — правда

Как пишутся предисловия к сказкам, я себе не представляю.

Кажется, сам сказочный мир, удерживающая его особая магия, лишенная рациональной законченности, должны восстать против любых попыток анализа. Просто обязаны ополчиться на малейшее проявление ученого педантизма с его вечным стремлением все разложить по полочкам. Мир сказки весь соткан из какого-то бестелесного, воздушного материала, имя которому — желанное, несбыточное, и достаточно одного неверного взмаха руки, мудреного слова из литературоведческой диссертации, как очарование рухнет, невидимая паутина порвется, скукожится, а освещавший весь этот мир внутренний свет разом потухнет.

И человек снова останется один на один с унылой повседневностью, из которой — вещной, плотной, больно ранящей — его почти было выдернула рука доброго гения-сказочника.

И совсем неведомо мне, какими словами предварять сказку не традиционно фольклорную, а современную, интеллектуальную, написанную для взрослых философскую притчу, где граница между давяще обыденным и невесомым, унылым и возвышенным вообще едва различима. Где не заметишь, как нежданно для себя перейдешь невидимый Порог, за которым раскинулась страна неосуществленных желаний, мир высокой героики и затаенной мечты.

Персонажи повести, которую вы держите в руках, свой Порог нашли и переступили. Подобно жителям Зурбагана и Лисса, или тому французскому военному летчику, что повстречал в знойной африканской пустыне Маленького Принца, или даже недавнему нашему знакомцу — «демону на договоре», а по совместительству альтисту. Подобно всем им и многим другим героям современной сказки, они просто взяли и вошли в страну, не помеченную ни на каких картах, хотя дорогу туда легко найдет всякий, кто в наш рациональный век не утратил способности мечтать о несбыточном.